В конце июля в соцсетях и новостных порталах появилась новость, которая прошла почти незамеченной. В Питере спустя всего 2 года после свадьбы Коля Тихонов убил топором жену Любу и расчленил её тело. За женоподобным, безвольным лицом, за мягким взглядом безобидного порядочного мальчика таился убийца, о существовании которого, подозреваю, знала лишь жена. У Любы и Николая был годовалый ребёнок. Тем не менее женщина подала на развод и отказалась мириться с мужем. Видимо, сил не осталось вообще. Терпеть. Изображать нормальную семью. Как сообщили летом информационные сайты, Люба «жаловалась близким, что муж её бьёт, вечно придирается и называет безответственной матерью… Последним было сообщение с просьбой о помощи — накануне убийства».
Любу не услышали. Очередную нашу Любу, о которой сегодня поговорят, а завтра забудут, не услышали. И сколько их в России, таких вот Люб? Кого-то уже закопали, кто-то ещё дышит, пытаясь забыть побои и поверить в то, что тот раз, когда её обозвали, толкнули или ударили, был точно последним. У Любы Тихоновой этот самый последний раз действительно наступил. Насилие над ней прекратилось. Вместе с её собственной жизнью.
В России ежегодно от рукоприкладства в доме умирают тысячи женщин.
К сожалению, в нашем обществе женщин, сталкивающихся с домашним насилием, не слышат. О них не говорят. До тех пор, пока их не убьют. Конечно, когда убьют, тогда да: про них расскажут в программе «Пусть говорят», напишут несколько постов и материалов, но до того… А самое страшное в том, что большинство женщин, против которых мужчины применяют физическую силу, помощи не просят. Они молчат. Им – стыдно. Стыдно рассказать о своём положении не то что близким, а даже самим себе. Стыдно назвать вещи своими именами: он меня бьёт, он меня унижает. Стыдно уйти. Страшно остаться одной. Стыдно перед обществом. И страшно быть отвергнутой обществом.
Домашнее насилие: когда это происходит?
Вы можете говорить о бытовом насилии, когда оно отвечает следующим особенностям:
· оно преднамеренно, а это означает, что действия преступника являются сознательными и преднамеренными;
· это своего рода отношение, в котором одна из сторон подчинена другой: преступник использует свое физическое, психологическое, финансовое или социальное преимущество, чтобы доминировать над жертвой;
· это отношения, в которых исполнитель, совершающий действия, нарушает права жертвы;
· причиняет физический, моральный ущерб и причиняет страдания человеку, который переживает насилие.
Существуют четыре основные формы насилия в семье:
1. физическое: преступник нарушает физическую неприкосновенность другого человека. Он бьет, душит, толкает, таскает за волосы и т. д.;
2. психологическое: преступник принижает достоинство жертвы. Это наиболее распространенная форма насилия в семье и определяет самый широкий диапазон поведения — от повседневной критики и унижения до жестоких злоупотреблений, угроз, запугивания, шантажа, преследований, слежения, запрета (например, выхода из дома, общения с семьей, друзьями);
3. сексуальное: преступник нарушает сексуальную сферу жертвы, то есть силой или угрозами, принуждает ее к сексуальным действиям. Сексуальное насилие также включает громкое комментирование внешнего облика другого человека, насмешку над ним, оценку сексуальной активности и т. д.;
4. экономическое: преступник нарушает собственность жертвы или пренебрегает ею. Этот тип насилия включает в себя такое поведение, как грабеж, умышленное уничтожение чужого имущества, получение денег, документов, когда жертву заставляют погашать долги, продавать совместное имущество без предварительного соглашения и т. д.
В середине июля этого года по социальным сетям прокатилась очередная волна #MeToo-активизма: женщины рассказывали о пережитом опыте домогательств и насилия со стороны политических деятелей и сотрудников медиа. Общественная реакция на подобные признания зачастую негативная: многие склонны осуждать самих жертв. Их обвиняют в желании «хайпануть» или заработать, не понимая, почему многим понадобилось столько времени (иногда – несколько десятилетий), чтобы начать говорить. И если о социальных причинах отложенных признаний было сказано и написано немало, то значение психологических факторов общество пока явно недооценивает и уделяет им недостаточно внимания.
В обществе сформировался образ не только «настоящей» жертвы, но и «настоящего» насильника. Например, им «по определению» не может быть партнер или супруг. Исследование, проведенное на российской выборке, показало, что «75% жен с большей или меньшей частотой уступают мужу, соглашаясь на секс, когда им этого не хочется. Каждая пятая (20%) женщина идет на такие уступки часто». Только половина опрошенных россиян считает секс под давлением формой насилия. Многие уверены, что «настоящее» изнасилование в принципе возможно только в ситуациях нападения незнакомого человека в темном переулке. В США доля таких «канонических» случаев составляет всего 20%, в то время как более трети обращений в полицию — инциденты с участием супругов и партнеров.
А ведь такие вот публичные признания вызывают эффект домино: одна история заставляет многих пересмотреть свой похожий опыт, понять, что с ними происходит на самом деле, и, возможно, также рассказать об этом.
К сожалению, на данный момент специального закона о семейном насилии в России нет. Мужчины, взятые под стражу за избиение жены, обычно проходят по нескольким статьям УК РФ: «Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью», 112 («Умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью»), 115 («Умышленное причинение легкого вреда здоровью») 116 («Побои») и 119 («Угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью»), 105 («Убийство»). Ни в одной из статей нет такого пункта, как преступление, совершенное в отношении супруги/партнерши. Это дела частного обвинения. После таких заявлений мужчину чаще всего отправляют под подписку о невыезде, статья-то не тяжелая. И он продолжает жить со своей жертвой в одних и тех же стенах. Давит. Проблема зачастую еще в том, что пострадавшие часто сами не заинтересованы в возбуждении дела против своего партнера. Женщинам все еще кажется, что «нельзя выносить сор из избы», «семью можно сохранить» и «сами разберемся», «это больше не повторится». Часто жертва домашнего насилия вообще недооценивает уровень опасности. И даже если ее, например, регулярно бьют, не всегда осознает себя жертвой: это осознание серьезно бьёт по самоценности и идентичности. Осознавать это стыдно и неприятно. Обычно психика к этому не готова. Я часто слышу от клиенток, переживших насилие: «это я его довела», «это я его спровоцировала», но, разобравшись, мы приходим к выводу, что это защитный механизм и в реальности всё было не так.
Увы, идеализированные сценарии «настоящего» изнасилования или харассмента вкупе со стигматизацией статуса жертвы очень часто мешают переживающим насилие признаться самим себе в том, что с ними происходит. К сожалению, подобные попытки спастись от травматичного опыта, просто отрицая его, не помогают избежать тяжелых последствий для психологического здоровья. Потому многие рано или поздно всё же приходят к переосмыслению случившегося с ними.
Куда обратиться за помощью?
Женщинам с проблемами готовы помочь в кризисных центрах. Там окажут и психологическую, и юридическую поддержку. Есть, например, Всероссийский телефон для женщин, пострадавших от домашнего насилия: 8 (800) 700-06-00.
В Новоуральске вы можете получить экстренную психологическую помощь по телефону доверия 5-88-80 (ежедневно с 20.00 до 00.00) и на портале как-быть.рф
Беда в том, что женщины редко обращаются за помощью – ведь они изначально считают себя плохими, ужасными. Жертва часто не уходит от агрессора по той причине, что большую часть времени монстр является примерным мужем и отцом детей. Словно ты живёшь с оборотнем, одну ипостась которого любишь, а вторую –
боишься. К тому же привязанность к человеку бывает довольно сильной и не исчезает по щелчку.
Обществу давно следует отказаться от укоренившихся в культурном коде паттернов «идеальной жертвы» и «настоящего насилия». Развеять эти мифы — значит сделать важный шаг на пути к решению проблемы, которая может коснуться каждого.
Нам же, членам общества, должно быть стыдно со своим морально устаревшим культом семьи, согласно которому женщина без мужика — это пустое место. Дорогие жертвы домашнего насилия, вы — не пустое место. С мужчиной или без. Вас обижают? Не ждите, что исправится. Не прощайте. Уходите.
Татьяна Васильева