– Максим Григорьевич, предлагаю поговорить на тему, которая в последнее время довольно уверенно потеснила даже ковидную повестку. Возвращение Навального и протесты, с ним связанные. Судя по вашему Фейсбуку, вы довольно активно симпатизируете и ему, и участникам этих событий. Вы – «навальнист»?
– Нет, я не «навальнист». Поскольку не являюсь ни его почитателем, ни его последователем (как, впрочем, ничьим другим последователем – тоже). Хотя вы правы, я симпатизирую Алексею и с уважением отношусь к тому, что он делает.
– Но как можно симпатизировать человеку, который пытается уничтожить российскую государственность, причем, используя для этого зарубежное финансирование и действуя в интересах наших врагов?
– Навальный борется не с государством, а с политическим режимом. Конкретно – с Путиным. Полагая (не без оснований), что государственность российская от этого только выиграет. Поэтому заинтересованных в таком человеке предостаточно и по нашу сторону границы. А зарубежность финансирования обусловлена тем, что отечественным ему не позволено быть априори.
Допускаю, Навального, как и любого другого политического деятеля, могут использовать. Хотя думаю, что в его случае речь идет не о кукловодах, а о союзниках. Без которых в политике просто не обойтись. Что касается того, в чьих интересах он действует, то уверен, дело здесь не только в интересах. Дело – в осознании своего предназначения. Вижу, Мария, вашу недоверчивую улыбку. Но есть вещи, которые возможно совершить только когда чувствуешь, что по-другому нельзя. Никакие интересы не смогут заставить вернуться туда, где тебя гарантированно ждет застенок, потеря здоровья, а то и жизни. Для Навального его деятельность, уверен, суть не столько политика, сколько смысл жизни.
Прекрасно понимаю весь скепсис – и ваш, и некоторых ваших читателей. Но я знаю, что чувство судьбы – мощнейший мотив. Какой бы непростой эта судьба ни представлялась.
– Навальный – профессиональный политик. Беспощадный – поскольку выводит на улицу детей. И беспринципный – поскольку лжет про отравление, про дворец, многое другое.
– Есть люди, которых можно любить или не любить. Которым веришь или не веришь. И чем мощнее фигура, тем полярнее к нему отношение. Не стану вас переубеждать. Понимаю, вы Навальному не верите. Я же наоборот – скорее ему верю. Но уж точно не верю телевизору. Это касается и детей, и дворца и всего остального.
Для меня важно другое – реакция на него со стороны Кремля. И адекватной эту реакцию я конечно же не назову. Как нельзя назвать адекватной реакцию Кремля на мирные митинги. И вот здесь мое отношение к происходящему гораздо категоричнее.
– И в чем причина вашей категоричности? В том, что пресекаются незаконные действия? Что в отношении организаторов и провокаторов применяются меры? Тут-то вы чем недовольны?
– Причин моего недовольства несколько.
Во-первых, нельзя запрещать то, что разрешено главным законом страны – Конституцией. Даже если этот запрет предусмотрен каким-то другим законом. Люди имеют право на мирную «улицу».
Во-вторых, если люди вышли, значит, у них на то есть причина. И причину эту власть должна, как минимум, распознать, а как максимум, попытаться устранить. В нашем же случае ни один чиновник, ни один официальный политик даже не попытались поговорить с людьми.
В-третьих, и это главное. Нельзя бить безоружных людей. Нельзя сажать их в кутузку только за то, что они вышли на улицу. Нельзя людей унижать. Ни в коем случае! И если в отношении Навального я вполне допускаю различные мнения, вплоть до ненависти или презрения. То в отношении участников шествий моя позиция категорически однозначна: режим, который так поступает со своим народом, который не признает за ним права на уважение и достоинство, преступен и не должен оставаться у власти.
А кроме того – скорый на расправу суд (порой не оставляющий сомнений в своей «проинструктированности»). А еще – скотские условия содержания в спецприемниках (слава богу, не во всех)…
– Провокаторов пожалели? Или посочувствовали тем, кто устроил в городах транспортный коллапс?
– Провокаторы были, очевидно, и с той, и с другой стороны. И если провокации со стороны силовиков вообще недопустимы, то провокации со стороны митингующих должны были пресекаться абсолютно адресно. Купироваться. А лучше – предупреждаться. Профессионально и аккуратно. Вместо этого отдельные провокации воспринимались силовиками как повод – приступить к массовым репрессиям (арестам и избиениям). Потому что совершенно очевидно: главная цель – запугать. Отбить охоту. А лучше – вселить ужас.
Примечательно, что жестокость в действиях ОМОНа раз от раза усиливается. Во время последнего подавления его забрало окончательно запотело – и в прямом, и в переносном смысле.
Что до транспортного коллапса, то все эти закрытия станций метро, перекрытия дорог и блокировки транспортных развязок – дело рук властей. Вот мне интересно: неужели нельзя было просто организовать «коридоры» по пути следования колонн, обеспечив порядок со стороны протестующих и безопасность прочих прохожих?
– А кто вообще просил их выходить на улицу – заранее зная, что акции не были санкционированными? Знали, на что шли – сами виноваты!
– Знаете, Мария, ваши слова мне здорово напоминают следующие рассуждения.
«В горы потянуло? В расселину провалился? А на кой черт вообще туда полез? Вот и лежи теперь там. Сам виноват!»
«Челюсть на бок свернули, кошелек отобрали? А ты чего хотел-то – когда поперся в полночь в самый гопничий район города? Да там ни один фонарь не горит. Сам виноват!»
Так и тут. Вообще, складывается впечатление, что человек, присоединившийся к демонстрации, становится как бы вне закона. И в отношении него можно все, в том числе, незаконные действия. Потому как сам виноват – знал, на что шел.
А насчет того, чего человеку не хватает, повторюсь: сегодня, кроме как попить, покушать и укрыться, ему уже не хватает признания за ним права на достоинство и уважение. Как бы пафосно это ни звучало.
– А сами-то вы – чего не вышли? Раз этих людей понимаете и одобряете их протест.
– Да, понимаю. И одобряю. И, возможно, когда-то сам выйду. А пока мой протест – в открытом высказывании своих мыслей. Даже несмотря на то, что, возможно, большая часть вашей аудитории придерживается противоположных взглядов.
Кстати, я уже не раз говорил, что подобные протестные акции весьма нужны. И в первую очередь – власти:
а) как средство мониторинга степени нарастающего недовольства, его градуса, близости точки кипения;
б) как средство выведения этого самого недовольства, выпуск пара.
И если не придать этому цивилизованный формат, а использовать, как повод для закручивания гаек, раздражение рано или поздно найдет себе выход – только уже самый неожиданный и беспощадный.
Жаль, что в Кремле этого не понимают. То ли медведь изначально на это не способен (на задние лапы встать еще может, а вот подумать и заговорить – уже категорически нет).
А то ли забрало у него напрочь запотело.
С Максимом Сергеевым беседовала Мария Залесова