Не за Родину пал я – вот обида вся в чем.
Для чего, не узнал я – в жертву был принесен.
С. Антонов
Тема, которую мы взялись обсуждать после официальных мероприятий, очень непростая и очень больная – для думающих россиян, для родственников воинов, вернувшихся на Родину «грузом-200». А главное – для тех, кто когда-то верил, что его «миссия святая», а сегодня без слез не в состоянии памятью возвращаться в свою юность. Но без осмысления прошлого сложно в будущем не наделать ошибок. Поэтому откровенный разговор нужен.
В собеседники я выбрала депутата Думы НГО Максима Сергеева.
Знаю, что вы всегда были неравнодушны к афганской теме, но публично ни разу нигде до сих пор не высказывались. Почему?
Это очень страшная история. Вообще, все замешанное на страданиях, на крови, особенно на большой крови, становится сакральным. И почти невозможным для осмысления – слишком мучительны воспоминания, слишком неожиданны признания. Слишком опасны выводы.
Чем они опасны? Тем, что ваша оценка ввода войск в Афганистан отлична от официальной? И снова можно попасть в число мыслящих по-другому?
Главная опасность – в утрате иллюзий. Возможно, базовых, «несущих» иллюзий. Вообще, желающих докопаться до сути мало – всех все устраивает, и у каждого на то своя причина.
Возьмем государство. Оно очень неохотно признает свои ошибки. Поскольку признание одной сильно затрудняет совершение новых. Таких необходимых – чтобы было чем гордиться самим, и чем страшить всех прочих. Однако ошибка – это мягко сказано. Для меня афганская кампания – преступление. В том числе против своего народа. И здесь нужно даже уже не признание, но – покаяние.
И это было бы вполне возможно – в условиях кончины одного строя и нарождения другого. Тем более что именно Афган стал одним из ключевых факторов, подстегнувших распад СССР. Однако ничего подобного не случилось: новый режим с готовностью принял от Советского Союза это наследство – как полностью отвечающее его имперским амбициям. Со всей сопутствующей риторикой и оправдательными мантрами – про «интернациональный долг», «братский народ» и защиту рубежей «на дальних подступах».
С государством более-менее понятно. Но «правду-беду не упрячешь в карман». Народ-то трудно обмануть – он тоже неоднозначно оценивает ввод войск в Афганистан. Правда, громко не обозначает свою позицию. Синдром 37-го года, по-моему, сказывается.
Правда-беда в том, что для нашего терпеливого, патриархального, «глубинного» (с легкой руки В. Суркова) народа интересы государевы важнее не только интересов людей, но и их жизни. Потому как государь всегда выше, всегда прав. А народ – если чему не поверит, то сам же себе все и объяснит. Ибо вера (в Бога, царя и Отечество) сомнений не приемлет – без них проще и безопаснее. Именно поэтому смыслы для нас почти всегда рано или поздно подменяются символами. Еще бы. Символ не нуждается ни в осмыслении, ни в оправдании. Символ всегда самодостаточен. Действует коротко и мощно – мимо мозга прямо в сердце. В расчете на утоление «глубинных» потребностей – в великой истории, в национальной гордости. Именно символ способен оправдать любую неправедность – если свершается она во имя высшего умысла, по «длинной воле» правителя.
Это прозвучит чудовищно, но такой народ «примет» любую войну, любую кровь, любые страдания. Он заранее готов – и к ним, и к последующей скорби.
Я не согласна с таким выводом. Все же что-то в последнее время в нашем коллективном сознании меняется…
Меняется. Но при этом вьет петли и все время озирается. Судите сами.
Патриотическое воспитание в нас уже не заходит без приставки «военно-». Мы не привыкли к культурно-патриотическому воспитанию, к литературно-патриотическому. Наш патриотизм ушел исключительно в камуфляж, муштру и сборку-разборку АКМ. Военная призма стала частью восприятия себя и мира.
Известно, что если в 1-м акте на стене висит ружье, то к 4-му оно непременно выстрелит. В нашей голове ружьями увешаны не только стены, но и потолки, двери и антресоли. И когда-то это все выстрелит. Не в Афганистане, так в Украине. Не в Украине, так в Сирии. Или где-то еще. И опять зазвучит закадровый текст о вставании с колен, о новом мировом порядке. О том, что если не мы их, то они нас, и поэтому – мочить зверя в его же логове. И опять будут гибнуть наши (и не только) дети. И опять все это будет густо сдобрено речами о долге и неизбежности.
Больше всего жаль воинов-афганцев. Ради Родины они жертвовали собой…
Согласен. Человек – самое важное в этой истории (как, впрочем, и в любой другой). Но и он, в большинстве своем, не может поменять своих взглядов. Для многих ветеранов та война – один из главных периодов в их биографии. И если афганскую кампанию все же признают преступлением, то участники ее из героев превратятся в жертв этого преступления. И то, что придавало их жизни, возможно, главный смысл, обернется чудовищным недоразумением. Это будет непоправимая утрата.
Вы однозначно считаете ту войну преступлением?
Любая развязанная война – преступление. Посылание на убой – преступление. Приказ убивать, тем паче отданный юнцам, не успевшим повзрослеть и осознать происходящее, – преступление. И никакие геополитические интересы не могут служить оправданием. На нас никто не нападал – это мы отправились «укреплять мир» в чужую страну.
На всю жизнь запомнил рассказ своего приятеля, только что вернувшегося «оттуда» (рассказ «накрыл» только спустя много лет). Зашли в кишлак, расположились. Угостили тушенкой местных. Поиграли с мальчишками. А ночью кто-то из них стрельнул нашего солдатика. Вроде бы не до смерти. Наутро кишлак сожгли, а уцелевших добили – поскольку разница между мирными жителями и немирными там была, в общем, никакая. Война, пацаны…
Любая война выпускает наружу не столько ангелов, сколько бесов. Поэтому война – это не только мужество и геройство. Гораздо больше – это ненависть, жестокость и вседозволенность.
Десять лет. Целое поколение осталось морально и физически покалеченным. Боль, стыд, опустошенность. Возросший наркотрафик. Ненависть исламского мира… А что взамен?
Вот истинная цена афганского цугцванга.
Что же подвигло вас на этот откровенный разговор?
Прошедший юбилей. Который выдал передоз фальши и ненужности – с одной стороны. И остался абсолютно пустым – с другой. Люди! Ну, пора уже научиться бояться. За себя, за своих, за страну, за будущее … Бояться войны.
С Максимом СЕРГЕЕВЫМ
беседовала Надежда СТАХЕЕВА